Дети – наше будущее! Это растиражированное высказывание, не имеющее авторства, стало аксиомой. Всё привычно и бесспорно – до одного маленького «но»: местоимению «наше» присуща некая гигантомания, масштабность без конкретики. А вот сказать: «Дети – это моё будущее», – как-то не очень получается. Если честно, то моё будущее – это увядание, болезни, призрачная пенсия, вполне вероятная деменция и гарантированное место на погосте. Да и оно не очень-то гарантировано, могут быть и печи Бухенвальда, да всякое может быть! Наше будущее – смерть.

Каким будет это будущее, насколько зависит оно от прошлого, должно ли оно поглощать думы, какими могут быть ориентиры и примеры для подражания?

Британский писатель, учёный и богослов Клайв Льюис изрёк: «Будущее – это то, навстречу чему каждый из нас приближается со скоростью 60 минут в час». Смерть не противоположность жизни, это её часть. «Человек умирает столько раз, сколько раз он теряет дорогих ему людей», – рассуждает Антон Павлович Чехов.

Гомон голосов заполняет пространство, и мы слышим перешагнувших черту. «Когда кто-нибудь умирает, настает всеобщее оцепенение – до того трудно бывает осмыслить вторжение небытия, заставить себя поверить в него», – вступает в разговор Гюстав Флобер.

Вглядываясь вдаль, по-восточному мудро, взвешивая мысль на невидимых глазу философских весах, поддерживает беседу Омар Хайям:

До рождения ты не нуждался ни в чём,

А родившись, нуждаться во всем обречён.

Только сбросишь гнет постыдного тела,

Снова станешь свободным, как бог, богачом.

«Когда мы оставляем этот мир, когда нас кладут в землю, то князь занимает такой же небольшой клочок её, как и поденщик», – утверждает страдалец Мигель Сервантес. Из глубины веков всех пытается успокоить Эпикур: «Не бойся смерти: пока ты жив – её нет, когда она придёт, тебя не будет». «Я не боюсь смерти. Я был мёртв миллионы и миллиарды лет до того, как появился на свет, и не испытывал от этого ни малейшего неудобства», – не удержался Марк Твен. Приоткрыв дверцу из своего добровольного заточения, в разговор вступает Иммануил Кант: «Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность». Услышав равного, вновь звучит голос персидского мудреца: «Упавший духом гибнет раньше срока». Из эпохи Просвещения склонивший голову над политическими трактатами Монтескьё замечает: «Следует оплакивать людей, когда они родятся, а не тогда, когда они умирают». Придав разговору поэтическую огранку, со светлой грустью рассуждает Генри Лонгфелло: «Когда умирает великий человек, свет, оставленный им, продолжает освещать пути человечества в течении долгих, долгих лет».

Они говорят, говорят, а мы их слушаем, соглашаемся и возражаем, ищем подтверждения своим мыслям, вдохновляемся, сравниваем. Они продолжают «освещать пути человечества». Они присутствуют в нашей жизни, их много, очень много! У каждого из ныне живущих есть «свои», которые ориентируют «оттуда», потому что со смертью наступает иное бытие. Оно и есть наше будущее, наш причал!

Вот поэтому нельзя не согласиться с тем, что некоторые люди продолжают менять время и пространство, несмотря на свой уход в мир иной. Они словно маяки для нас в бурном житейском море.

За алтарной частью Преображенского храма в городе Бердске находятся могилы архимандрита Макария (Реморова) († 08 декабря 1998 года), первого епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова) († 20 октября 2000 года), игумена Свято-Успенского Жировицкого монастыря Петра (Бирюкова) († 25 ноября 2009 года), иеромонаха Иосифа (Бирюкова) († 18 апреля 2018 года), благодетеля города Бердска купца первой гильдии Владимира Горохова († 5 апреля 1907 года). Вклад этих людей в историю не только города, но и православного служения сложно переоценить.

– Расскажите мне, как он умер?

– Я расскажу вам, как он жил…

(из фильма «Последний самурай», 2003)

Чтобы рассказать о жизни этих людей, понадобится столько листов бумаги, сколько ударов их сердец было при жизни. Пусть на несколько слов будет больше о первом молитвеннике, упокоившемся на территории храма.

Архимандрит Макарий происходил из старинного священнического рода, в крещении получил имя Игорь.  Родился в 1907 году, 23 марта по старому стилю, в селе Сядемка Земеченского уезда Тамбовской губернии, там же начал учиться в Тамбовском духовном училище, а после революции продолжил свое обучение в светской школе, затем получил профессию бухгалтера.

В 1927 году Игорь Николаевич женился на Валентине Михайловне, отец которой был благочинным, служил в одном из мордовских сел и за активную миссионерскую деятельность награжден медалью.

В июле 1941 года он был мобилизован и отправлен на фронт. Первоначально воевал под Москвой, а затем инженерно-саперный батальон, где служил Игорь, был переброшен в Ленинград. До 1944 года его часть обеспечивала «дорогу жизни» через Ладогу. Священник Игорь Реморов закончил войну в Восточной Пруссии, в Кёнигсберге. Он был награжден медалями «За отвагу», «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кёнигсберга», «За победу над Германией».

Осенью 1945 года Игорь Реморов приехал в Бийск, где продолжал работать бухгалтером. В 1956 году митрополит Новосибирский и Барнаульский Нестор благословил отца Игоря на священническое служение. До 1973 года отец Игорь служил в сёлах Большой Улуй и Новоберёзовка Красноярского края. В 1970 году он овдовел. Затем протоиерей Игорь Реморов служил в посёлке Колывань Новосибирской области. В 1980 году он был пострижен в монашество архиепископом Новосибирским и Барнаульским Гедеоном в честь преподобного Макария Великого...

Это всего лишь скупые строчки биографии, повествующие об отце Макарии как о гражданине, труженике и защитнике. Но батюшка был в первую очередь воин Христов! И претерпел он за веру немало, а крестный путь его осветил дорогу заблудшим душам! Вот небольшие отрывки из книги С. Панфилова «И Свет во тьме светит» (Новосибирск: Русич-М, 1999).

Грянуло время «казней египетских» – «великий перелом», коллективизация. В селе состоялась выездная сессия суда. Показательный процесс. Всё было решено заранее. Главный смысл коллективизации, план князя мира сего, состоял в том, чтобы оторвать крестьян от родной землицы, лишить корней, превратить в наёмных рабочих, не имеющих частной собственности. Только пролетарий, не имея отечества, приобретает весь мир. Поэтому, чтобы село не рождало контрреволюцию, надо было превратить его, уподобить городу. Поэтому: колхоз – это зерновая фабрика. И другие дьявольские штучки.

Конечно, на этом пути (обольстительном, по сути) вставал главный враг советской власти (как считали большевики) – Русская Православная Церковь. Основной, убийственный удар предназначался Ей.

Суд проходил в школе. Народу набился полный зал. Вздыхали, слушая чеканные слова обвинителей, чувствуя свою беспомощность перед судебным молохом.

Предоставили последнее слово. Отец Макарий сказал: «Видно невооруженным глазом всю напраслину обвинения, возводимого на нас. Просто это политика партии: смести с лица земли Православие. Тщетные усилия. Напрасно всё это, напрасно...».

Священникам вынесли приговор: учитывая опасность содеянного, приговорить к исключительной мере социальной защиты – расстрелу.

Господь не оставил Своих рабов в гонении, и по кассационной жалобе близких расстрел заменили ссылкой. Путь в Бийск лежал через Самару, Новосибирск, Барнаул. В каждом городе по два месяца батюшка пребывал в пересыльной тюрьме. Везде семена веры Христовой давали свои всходы. Позже матушка Валентина писала на фронт мужу, что заходил к ней инженер Пётр Герасимович и с порога объявил: «Знаете, матушка, ведь Бог-то существует!» Дальше следует рассказ о перевозке через Бию срочного груза для армии, о начале ледохода, ужасе, вдохновенной всеобщей молитве и милости Божьей, остановившей ледоход. Но бывали и другие озарения верой: через горькое раскаяние.

Пришел как-то в храм Божий работник банка. В кураже начал издеваться над верой православной, развязно говорил в безумии своем: «Бога нет! Если он есть, то пусть меня накажет!».

Сказал и победоносно посмотрел вокруг, словно гордясь своей смелостью.

Гром небесный не расшиб его на месте. Случилось другое, худшее. Вдруг в церковь забегает родственник безумца и с плачем говорит: «Слушай, только что твоего сына машиной убило!».

Затрясло несчастного от рыданий. Понял он, что натворил в безумии своём. Потом он приходил к отцу Макарию, жаловался на судьбу, плакал, укорял себя. Отец Макарий утешал несчастного пастырским словом: «Поймите, что Бог поругаем не бывает. Вы убедились, что Бог есть. Так служите Ему».

Вот они, лучики настоящей биографии отца Макария, а их так много, что сливаются они в один большой поток света!

В 1980 году Высокопреосвященнейший Гедеон благословил отца Макария окормлять приход в посёлке Колывань. В помощь ему в 1986 году был направлен отец Александр Пивоваров. Скажем несколько слов об этом батюшке. С 1983 до 1986 года за активную проповедь и, в частности, за распространение христианской литературы протоиерей Александр был узником совести. В 1986 году, когда он освободился и приехал в Новосибирск, владыка Гедеон не мог его устроить ни на один приход. Никто из уполномоченных не хотел его регистрировать в своём районе. Только старенький архимандрит Макарий приютил батюшку. С их служения началось восстановление храма во имя Святого благоверного великого князя Александра Невского, храм со временем стал украшением Колывани.

Отец Александр погиб 12 мая 2006 года, а 14 мая был похоронен в ограде Спасо-Преображенского собора Новокузнецка. Отец Макарий тоже покоится за алтарем Преображенского собора, только в Бердске. По-прежнему вместе служат!

В 80–90-е годы за духовной помощью старца архимандрита Макария притекало много людей со всей Сибири. Батюшка был тем редким духовным лицом, кого благословили на проведения чина экзорцизма («отчитки»). В 1992 отец Макарий приехал в Бердск и жил у своей дочери. Батюшка очень любил служить. За несколько дней до кончины на праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы 4 декабря архимандрит Макарий сам совершил Божественную литургию. Причастился на дому 6 декабря, а вечером 8 декабря 1998 года в 91-летнем возрасте с молитвой на устах мирно отошел ко Господу. Он пел догматик 1-го гласа: «Всемирную славу…», – и постепенно его пение затихло…

…И скончался Авраам, и умер в старости доброй, престарелый и насыщенный жизнью, и приложился к народу своему.

(Бытие 25:8)

Возле архимандрита Макария упокоился епископ Сергий. В далёком 1995 году, после рукоположения в декабре в сан епископа, владыка Сергий прилетел в Новосибирск. Он принял это назначение с радостью, как награду, зная святых, которые восславили Господа в этих краях своим трудом и подвигом. Когда его спросили во время встречи в аэропорту, надолго ли в Сибирь, он неожиданно сказал: «Я приехал сюда умирать». За неполные пять лет служения в Сибири владыка снискал такую искреннюю любовь паствы, что дни его памяти собирают ежегодно у его могилы немало народа. Будучи москвичом, в завещании он распорядился о своем упокоении до Второго пришествия на территории Преображенского собора в Бердске.

Погибший в 2009 году игумен Жировичского монастыря Пётр Бирюков был большим молитвенником, всё время радовался (и диссертация у него про это была). Радостно принял весть о своей близкой смерти из уст одного старца, отдал свои деньги ближним, сел в микроавтобус и погиб в аварии. За четыре года до своего ухода, 5 июня 1995 года в Московской духовной академии отец Пётр успешно защитил кандидатскую диссертацию на тему «Нравственное совершенствование христианина по Заповедям Блаженств Спасителя», которая вскоре была опубликована в виде монографии. Монастырь, который возглавлял батюшка, не простой, а ставропигиальный (от греческого «ставр» – крест и «пигними» – водружать). Это статус, присваиваемый православному монастырю, который не зависит от местной власти. То есть он подчиняется не архиерею той епархии, в которой находится, а самому Патриарху. В этих монастырях крест водружён собственноручно Патриархом. И тем не менее игумен Пётр хотел быть упокоенным возле Преображенского собора.

А его отец, батюшка Валентин Бирюков, часто напоминал пастве наставления угодницы Божией Надежды Хожаевой. Матушка наставляла: «Если чувствуешь, что скоро умрёшь, готовься к этому событию заранее; готовь и душу, и тело. Душу – соборованием, и почаще причащайся. А тело – ограничением в пище, а лучше всего обходиться в этот период только просфорой и святой водой. Даже боль отступает. Но главное в этот период – не унывать, а радоваться, ведь к Богу отходишь, в жизнь вечную, в Его вожделенные Небесные Обители. Уходишь из этого погрязшего в пороках и грехах временного мира в мир вечной радости, полноты счастья и любви, где нет ни бед, ни скорбей, ни болезней, ни печалей...».

Удивительно, но возле этих могил получаешь утешение! Частенько просишь батюшек о вразумлении и защите. И рядом с ними неуместно привычное «любим, помним, скорбим»… Любим! Помним! Надеемся на ваши молитвы и радостную встречу! Место вашего упокоения – место нашей силы!

Не всякая могила может стать маяком... В Бердске в районе городского парка есть Братская могила партизан, в которой находятся останки 34 человек. Время от времени депутаты, члены КПРФ, городские власти обсуждают выделение средств на ремонт обелиска, замены плиток. Бывает, что зимой неочищенные ступени засыпает снегом, и ребятня использует памятник-могилу как горку… Не по злому умыслу, а по неведению. Грустью веет от этого захоронения, покинутостью... Но это уже другая история.

Могилы священников иные. Ухоженные, навещаемые ежедневно. Ни на каком балансе они не стоят, никаких заседаний по их содержанию не происходит. Каждый, кто приходит поклониться, стремится летом выполоть сорную травинку, зимой смести снежок с крестов. Тянутся сюда люди, тянутся к молитвенникам и защитникам города.

И пусть разговор великих людей из небытия завершится словами из завещания епископа Новосибирского и Бердского Сергия (Соколова): «В смерти нет трагедии! Её победил Господь наш Иисус Христос! Впереди у всех нас вечная, радостная Пасха!»

Библиографический список

Бердск православный. Режим доступа: http://www.berdsk.orthodoxy.ru/.

Бирюков В. На земле мы только учимся жить: непридуманные рассказы. М.: Даниловский благовестник, 2018. 144 с.

Панфилов С. И. И Свет во тьме светит. Новосибирск: Русич-М, 1999. 278 с.

Ступени (журнал Минской духовной семинарии). 2010. № 1 (37).